Мэри Тэйлор «Всякая всячина»

Все что нас окружает — это обычные вещи. Просто всякая всячина. Вполне тривиальная. Однако случается, что обычное внезапно становится необычным или даже особенным благодаря способности ума сделать его таковым. Именно так явления становятся для нас священными, и это хорошо. Однако точно также некие феномены – порой даже сакральные – становятся исключительными или превращаются в символы и предметы власти.

Это происходит потому, что, как только мы определяем нечто как священное, особенное, необычное, наше эго мгновенно пытается утвердить его важность – нашу важность. Это сплошь и рядом случается в контексте йоги и различных йога-школ, которые, как и все традиции, склонны вступать в бой с другими школами с целью доказать, насколько их учитель или  учение лучше других.

Вот как это бывает в йога-студиях. Для того чтобы открыть школу, мы находим помещение – отдельное пространство, которое мы определяем как шалу или школу. Мы красим стены в сочные цвета, возможно, в теплый оранжевый или розовый, какими мы видели дома в Индии в свой последний приезд. Может, с вкраплениями золота здесь и там. И мы украшаем зал цветами и статуями, помещая их в специальные ниши в стенах. Да, мы находим красивые фигурки индийских божеств и украшаем ими нашу студию. Это на самом деле очень мило.

Это мило до тех пор, пока мы не начинаем воспринимать это слишком серьезно. И вот новый энергичный студент начинает тренировать стойки на руках у стены и попадает ногами в нишу с Ганешей. Мы приходим в бешенство и навсегда запрещаем ему приходить в студию, потому что он якобы не проявил уважения к статуе. Но откуда ему было знать? Он просто был воодушевлен и стоял на руках впервые в жизни. Никто не потрудился рассказать ему о ритуалах, которые надо выполнять как дань уважения к изваянию, которое сам студент воспринимал как статуэтку симпатичного слоника.

Мы тщательно обустраиваем нашу студию, чтобы учить йоге в мире и спокойствии. Светская, обычная жизнь остаётся снаружи, в то время как здесь мы пребываем в тишине, в осознанности и очень, очень отличаемся от других. Это как если бы мы очертили  вокруг студии окружность и все, оказавшееся внутри, перестало быть обыкновенным. Мы полагаем священным все, находящееся внутри круга, но, благодаря какой-то извращённой логике, то, что осталось снаружи, священным уже быть не может. Сначала мы просто считаем то, что осталось снаружи, не имеющим отношения к студии, а со временем забываем, что этот круг очертили мы сами, отделив «мирское» извне от «сакрального» внутри. Мы начинаем верить, что эта жалкая комнатенка, которую мы облагородили, обладает божественной святостью и делает всё, что с ней связано – главным образом нас  –  священным. Именно тогда эго начинает сиять, и начинаются проблемы.

Однако так быть не должно.

Я помню себя ребенком, в пятидесятые. Бывало, наша семья отправлялась в путешествие и уезжала на запад от Сент-Луиса. Иногда мы заезжали в Колорадо, так я и узнала об этом месте. В то время кемпинг ещё не был популярным. Мы разбивали палатки — большие, тяжёлые брезентовые палатки, и доставали спальники на войлочной подкладке. Снаряжение было громоздким и быстро намокало. Может, поэтому походы с палатками и не были распространены. Мы ездили в Йеллоустон в июле, вокруг стояла от силы ещё пара палаток. Папа вел машину, а я сидела сзади и во все глаза смотрела в окна на горы и деревья. И считала телефонные столбы. Мне казалось, что телефонные столбы очень здоровские, потому что они были как деревья, но с проводами и электричеством, я не отделяла искусственные объекты от природных; для меня они были прекрасны. Сейчас я вижу столбы и говорю: «О боже! Экологический кризис ужасен! Люди — это настоящее бедствие! За телефонными столбами я не могу увидеть леса!».

Практикуя йогу какое-то время, начинаешь порой вновь смотреть на мир глазами ребенка, с тем же ощущением наивности и чистоты. Долю секунды ты можешь воспринимать мир с благоговением, а потом ум начинает создавать всевозможные ассоциации с тем, на что ты смотришь. По большей части мы воспринимаем вещи вне их контекста и происхождения. Это инструмент, который наш ум умело использует, чтобы отсортировывать и познавать; это способность концентрироваться на чем-то вне истории вопроса. На этом мы и попадаемся, забывая, что вещи кажутся особенными и не имеют предистории только потому, что мы сами безосновательно вырвали их из контекста, чтобы наш умишко мог их понять. Однако мы занимаемся йогой, и в процессе практики на опыте переживаем всеобщую взаимосвязь явлений.  Поэтому когда мы выдергиваем что-то — например, самих себя — из контекста и воображаем это исключительным, особенным, превыше всех и всего, мы можем (если повезет) увидеть всю нелепость ситуации и осознать, что все это на самом деле весьма обыденные вещи.

Как только мы целиком и полностью, на опыте понимаем взаимопроникающую суть вещей, и что на самом деле священно абсолютно все, – случается переход в совершенно иное состояние! Мы начинаем ценить абсолютно все явления, принимая их во взаимосвязи со всем вокруг. В итоге вещи, которые мы осознали как обычные, снова становится удивительными. Мы начинаем воспринимать мир как ребенок. Мы осознаем, что мы воспринимаем лишь то, что способны воспринять. При этом все, окружающее предмет восприятия — даже вещи, которые ты осознать не можешь — перетекают в него и поддерживают, не отделяя его мира, но превращая в нечто особенное.

Так что йога работает парадоксальным образом:  мы выделяем какие-то явления, только чтобы понять, что совершенно невозможно обособить их друг от друга. Если вынуть предмет из контекста и внимательно изучить, выясняется, что некая сила как магнитом притягивает его обратно, заново приводя в соответствие со всем остальным, а не только с той парой вещей, которые были доступны нашему восприятию. Это и есть виньяса.

Я просто подумала, что вам будет интересно.

Автор: Мэри Тэйлор. Оригинал текста >>

Перевод: Даша Кобозева.

Редактура: Анна Гурьева

 

---